Выход решения суда за рамки сложившейся судебной практики – большая редкость. И тем более отрадно, когда это происходит в интересах соблюдения прав граждан, особенно несовершеннолетних. И еще вопреки мешающим внешним обстоятельствам…
С марта 2019 года я выступал представителем клиента в споре по определению места жительства его несовершеннолетнего сына. Суть дела такова – год назад супруга клиента выгнала его из дома вместе с сыном, а потом внезапно спохватилась, и попросила суд передать ребенка ей. Затем три месяца длилась экспертиза, которая заняла позицию матери. По мнению эксперта, отец недооценивает роль матери, и мешает формированию ее правильного образа в сознании ребенка. Эту же позицию заняли и органы опеки, основываясь, в свою очередь, на заключении экспертизы. На момент разбирательству по делу ребенку было 7 лет и его мнение фактически не являлось обязательным.
В ходе разбирательства по делу взрослые заговорили об интересах ребенка и о необходимости встать стеной на их защиту. В действительности же, как показало вдумчивое изучение дела, как раз интересы ребенка ущемлялись в случае возвращения к матери. Дело в том, что на новом месте жительства он не только проучился больше года, и успел привыкнуть к новой школе. У него сложилась постоянная формирующая личность среда – он стал успешно заниматься спортом в секциях, сблизился с новыми друзьями. «Вырывать» его этой среды и возвращать назад к маме в другой район города – означало просто травмировать детскую психику.
Суд встал на сторону папы, и посчитал, что, если мама действительно заинтересована в общении с ребенком, она будет для этого что-то предпринимать, со своей стороны, налаживать детско-родительское общение, которого, по сути, и не было.
На мой взгляд, нечастый случай в судебной практике. Хорошо известно о равенстве прав обоих родителей, но суды предпочитают при отсутствии явных оснований оставлять детей с матерями. Здесь же суд принял иное решение. Кстати, многие коллеги, к которым прежде обращался мой клиент, по этой причине и отказывались от заведомо проигрышного дела, в лучшем случае, соглашались работать над определением порядка общения с ребенком, который будет жить у матери.
По моим наблюдениям, большинство подобных дел – сложные. В суд идут родители, которые не смогли договориться друг с другом по поводу общих детей, которые не хотят или не умеют идти на компромиссы. Тем более, что кто-то из бывших супругов или сразу оба находятся в неадекватном эмоциональном состоянии. По сути, изначально родителями отвергается один из важнейших социализирующих механизмов – поиск компромисса. Как отмечал известный русский философ начала XX века И.А. Ильин: жить в обществе и считать себя свободным от него – нонсенс.
И здесь, к сожалению, судьям зачастую приходится выполнять роль посредников, берущих на себя роль «договориться», от которой отказался один или оба супруга в «битве за детей». А поскольку на кону дальнейшая судьба маленького человека, то важно, чтобы судья, звучит может странно, но мог пойти вопреки сложившейся практике в интересах именно того, кто нуждается в этом.