Сумин Андрей Евгеньевич, к.ю.н., адвокат Нижегородской коллегии адвокатов №3
Опубликовано "Нижегородский адвокат" №10-2015
Не секрет, что среди уголовных дел в области незаконного оборота наркотических средств значительное число дел связанно с их хранением.
Согласно данным УФСКН России по Нижегородской области, опубликованным на официальном сайте ведомства, выявленные сотрудниками управления за 2014 год и 8 месяцев 2015 года преступления, связанные с хранением наркотических средств, составили одну треть от общего числа преступлений в сфере незаконного оборота наркотических средств.
По информации ГУ МВД России по Нижегородской области, подготовленной для Правительства Нижегородской области в рамках государственной программы «Обеспечение общественного порядка и противодействия преступности в Нижегородской области на 2014-2016 годы», удельный вес преступлений по ст. 228 УК РФ, выявленных сотрудниками полиции в жилом секторе за 2014 год, составил чуть более 69%. Для правоприменителя данные дела, как правило, не вызывают особой сложности. Казалось бы, достаточно иметь в распоряжении документы обнаружения, изъятия наркотика, само наркотическое средство и свидетельства очевидцев. Но так бывает не всегда!
Иной раз незначительный повод может помочь сформировать убежденность в непричастности обвиняемого к хранению наркотика.
Иллюстрацией этого может быть ситуация, имевшая место у нас в практике.
Нами осуществлялась защита по уголовному делу по обвинению гр. А в хранении наркотического средства в крупном размере. Сложность вызывали признание обвиняемым на досудебном производстве своей вины и его согласие с предъявленным обвинением, особый порядок судебного разбирательства дела, наличие у обвиняемого условного осуждения, а также употребление им более восьми лет наркотических средств. Все это подтверждалось весомыми доказательствами, в том числе показаниями пятью свидетелей, указывающих на факт обнаружения и изъятия наркотического средства.
Единственным, что при первичном знакомстве с ситуацией казалось позитивным, было то, что наш доверитель показаний в ходе расследования не давал, за исключением записи о признании вины и согласием с обвинением, и, наверное, его искренняя убежденность в собственной невиновности.
С этим мы подошли к делу, которое вышло, мягко говоря, не простым. При этом следует оговориться, что защита нами была принята на этапе производства в суде первой инстанции.
При ознакомлении с делом первое, что обратило на себя внимание – это такой признак события преступления, как время. В частности, в материалах дела имелась копия справки о медицинском освидетельствовании нашего подзащитного, из которой следовало, что тот прошел освидетельствование в наркологическом диспансере в промежутке времени между 23 часов 30 минут до 23 часов 50 минут. При этом акт изъятия, составленный сотрудниками полиции по результатам досмотра гр. А в кабинете отдела полиции, был составлен этого же числа в 23 часа 50 минут.
Можно подумать, что тут такого, сначала провели освидетельствование, а уже потом досмотрели и изъяли наркотическое средство. Однако оказалось иначе.
При анализе момента задержания мы заметили, что в отношении нашего подзащитного сотрудники полиции осуществляли оперативную работу, а значит, результатом их работы должно было стать, как минимум его задержание с наркотическим средством. Факт же опьянения в данной ситуации, очевидно, носил второстепенный характер. Следовательно, дабы исключить утрату потенциальных доказательств, и в целях решения задач, стоящих перед оперативным работником, освидетельствование должно было бы проводиться уже после изъятия наркотического средства.
Данное суждение заставило нас усомниться в самом факте задержания гр. А за хранение наркотического средства, а с этим и в причастности нашего подзащитного к преступлению. А то обстоятельство, что от места освидетельствования до места изъятия наркотического средства среднее время езды на автомобиле составляет около 20 минут, позволил констатировать, что изъятия как такового могло не быть. Сотрудники полиции и наш подзащитный просто физически не могли присутствовать в одно время и на месте освидетельствования и в месте изъятия наркотического средства.
Это явилось поводом к тому, чтобы начать адвокатское расследование.
Предметно побеседовав с нашим подзащитным, мы выяснили, что по факту его опьянения был подготовлен административный материал. По результатам рассмотрения материала на следующий день после задержания он был привлечен к административной ответственности мировым судьей.
При ознакомлении с материалами административного производства мы обнаружили в деле оригинал указанной справки, постановление о привлечении к административной ответственности, рапорт сотрудника полиции по факту задержания гр. А в состоянии опьянения. Все наши сомнения не только подтвердились, но и дополнились еще одним весомым аргументом: место (улица и номер дома) задержания подзащитного на предмет опьянения отличалось от места его задержания по факту хранения наркотического средства.
В итоге в нашем распоряжении появились весомые аргументы в пользу того, чтобы говорить о наличии, как минимум неустранимых сомнений, а как максимум алиби у нашего подзащитного. Бесспорным доказательством этого выступало вступившее в законную силу постановление мирового судьи, где было указано иное место задержания подсудимого.
Вопрос был лишь в том, как сформулировать и обосновать на суде нашу позицию таким образом, чтобы поставить в уголовном деле точку?
Судебная защита началась с того, что мы отказались от особого порядка судебного разбирательства и заявили ходатайство о возвращении дела прокурору в связи с существенными недостатками обвинительного заключения. В удовлетворении ходатайства нам было отказано, но, важно заметить, именно стороне защиты и только на данном этапе.
Основное внимание мы решили сконцентрировать на допросе ключевых свидетелей обвинения. Особенно нас интересовали признаки предметов, изъятых у подсудимого в ходе досмотра, так как понятые и сотрудники полиции указывали на разные признаки изъятого.
Это, как мы полагали, позволит обозначить противоречия между показаниями свидетелей обвинения и имеющимися у нас и в материалах дела сведениями, а также получить оправдывающие нашего подзащитного сведения.
После допроса свидетелей мы пришли к тому, что сотрудники полиции указывали на изъятие одного предмета (стеклянный пузырек), содержащего, по их мнению, прозрачный пакетик с порошком серого цвета, а понятые же говорили об изъятии лишь пакетика черного цвета с порошкообразным веществом.
На следующем разбирательстве, которое состоялось через неделю, прокурор воспользовался возможностью устранить возникшие сомнения. Он попросил повторно допросить понятых.
По инициативе защиты были оглашены показания понятых, данные ими в ходе предварительного расследования. В ответ понятые, вероятно, поняв, что сказанное ими на суде отличается от сказанного ранее при расследовании, заявили о том, что запамятовали и могут ошибаться.
После этого судья решил взять «инициативу» в свои руки. Для устранения возникших противоречий он вскрыл конверт с изъятым предметом и веществом, предоставил его на обозрение понятым, которые утвердительно ответили на вопрос судьи об изъятии этого предмета и вещества именно у подсудимого.
Здесь у нас возникли весьма обоснованные сомнения относительно законности действий судьи. Что это было, как не предъявление для опознания?! К тому же ни защите, ни стороне обвинения не было представлено возможности высказаться относительно «инициативы» суда.
В связи с этим нами было подготовлено и заявлено ходатайство о проведении судебно-следственного действия – предъявление для опознания. Прокурор на это заметил, что опознание имело место, но его повторное проведение недопустимо. Судья же в ответ на позицию защиты и обвинения указал, что проводился осмотр, а не опознание.
Высказанные позиции прокурора и суда оказались нам на руку, и позволили обоснованно утверждать об отсутствии доказательственного значения факта признания понятыми всего, что было представлено как изъятое у подсудимого.
Исследовав оставшиеся доказательства, мы предъявили свои аргументы, сформулированные следующим образом: подсудимый физически не мог находиться во вменяемом ему месте задержания за хранение наркотического средства, а на момент составления акта изъятия наркотического средства, тот проходил медицинское освидетельствование. В подтверждение данной позиции нами были представлены полученные из материалов административного дела копии документов, а также фототаблица о несоответствии мест задержания.
Судье только и оставалось, что затребовать материалы административного производства у мирового судьи, а прокурору возражать, указывая на недопустимость доказательств из-за допущенной в постановлении мирового судьи опечатки.
Кульминацией всей ситуации явилось то, что прокурор попросил допросить составителя административного материала, которым оказался оперативный сотрудник, собиравший материал для возбуждения уголовного дела. Результат – неловкая ситуация, при которой оперативный сотрудник на вопрос о причинах выявленных несоответствий так ничего и не смог пояснить.
По окончании допроса судебное разбирательство по ходатайству стороны обвинения было отложено. Новое разбирательство состоялось спустя месяц, на котором прокурор попросил вернуть дело по основаниям, заявленным ранее стороной защиты. Дело было возвращено. Постановление суда по просьбе нашего подзащитного не обжаловалось. Уголовное дело было прекращено.
Вот таким неоднозначным получилось находящееся у нас в производстве дело, вывод из которого один – заурядных дел в работе адвоката не бывает.
В связи с этим следует высказать ряд суждений, которые могут быть полезны при осуществлении защиты по уголовным делам, связанным с хранением наркотических средств.
Во-первых, освидетельствованию лица на состояние наркотического опьянения, задержанного в ходе оперативной работы по выявлению преступлений, связанных с хранением наркотических средств, должны предшествовать действия, направленные на обнаружение и изъятие наркотика.
Факт наркотического опьянения в этом случае, носит второстепенный характер, так как выходит за пределы юрисдикции оперативно-розыскной деятельности и напрямую не связан решением стоящих перед ней задач.
Во-вторых, нарушение данного условия может указывать на непричастность подзащитного к хранению наркотика, в связи с чем требуют тщательной проверки: временные промежутки между его освидетельствованием и досмотром: места проведения освидетельствования и досмотра.
При этом важным источником информации вышеназванных обстоятельств могут выступать материалы административного производства в отношении подзащитного по факту потребления наркотических средств.
В-третьих, в качестве эффективного источника оправдывающих сведений могут использоваться противоречия в показаниях понятых, присутствующих при изъятии наркотика, и невозможность в ходе их допроса однозначно выяснить признаки изъятого.
Эти недостатки могут быть устранены только путем предъявления изъятого понятым для опознания. При этом в случаях, когда в ходе судебного следствия опознание выдается за осмотр, то полученные в ходе этого действия от понятых сведения не могут иметь доказательственного значения. А утрата в этой связи оснований для проведения законного опознания лишает сторону обвинения иным образом подтвердить принадлежность изъятого обвиняемому, что в свою очередь может создать неустранимые сомнения.