Штоян Гаянэ Варужановна, Нижегородская коллегия адвокатов «Экономика и право»
Опубликовано "Нижегородский адвокат" №09-2016
В статье на примере конкретного гражданского дела рассматриваются некоторые теоритические и практические проблемы реализации института контроля за режимом собственности несовершеннолетних со стороны органов опеки и попечительства, а также проводится анализ содержания имплементации норм ратифицированных Российской Федерацией международных правовых документов в российском законодательстве.
Согласно статье 38 Конституции Российской Федерации «детство находится под защитой государства».
Данное положение в соответствии со статьей 17 Конституции, согласуется с одним из основополагающих принципов, установленных ратифицированной Российской Федерацией Конвенцией о правах ребенка – «наилучшее обеспечение интересов ребенка», который изложен в статье 3 Конвенции:
«Во всех действиях в отношении детей, независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными и законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка».
В Конвенции о правах ребенка имеется прямое указание на обязанность Государств-участников обеспечить ребенку такую защиту и заботу, которые необходимы для его благополучия, принимая во внимание права и обязанности родителей, опекунов или других лиц, несущих за него ответственность по закону, и с этой целью принимают все соответствующие законодательные и административные меры.
В качестве подобной меры относительно имущественных прав Российское законодательство закрепило в Гражданском кодексе определенный режим собственности несовершеннолетних, устанавливая контроль за ней со стороны органов опеки и попечительства с тем, чтобы защитить права детей от действий недобросовестных родителей и иных лиц, направленных на распоряжение имуществом подопечных.
Деятельность органов опеки и попечительства по контролю за сделками, влекущими изменение объема принадлежащей несовершеннолетнему имущественной массы, представляет собой одно из звеньев механизма реализации прав несовершеннолетних, и находит свое закрепление в статье 37 Гражданского кодекса Российской Федерации и в статьях 16, 19-23 Федерального закона № 48-ФЗ «Об опеке и попечительстве».
Так, согласно пункта 2 статьи 37 Гражданского кодекса опекун не вправе без предварительного разрешения органа опеки и попечительства совершать, а попечитель - давать согласие на совершение сделок по отчуждению, в том числе обмену или дарению имущества подопечного, сдаче его внаем, в безвозмездное пользование или в залог, сделок, влекущих отказ от принадлежащих подопечному прав, раздел его имущества или выдел из него долей, а также любых других сделок, влекущих уменьшение имущества подопечного. Положение пункта 3 статьи 37 Гражданского кодекса исключает передачу несовершеннолетним своего имущества в пользование родителя.
Таким образом, действующая редакция статьи 37 Гражданского кодекса строго запрещает:
- опекуну и попечителю распоряжаться любыми видами имущества подопечного без предварительного разрешения органа опеки и попечительства;
- родителям, опекунам, попечителям совершать сделки с подопечным, за исключением передачи имущества подопечному в качестве дара или в безвозмездное пользование.
Важно понимание того, что в данном случае согласие органов опеки и попечительства представляет собой не просто «сопутствующее юридическое действие», а «элемент соглашения», поскольку речь идет о взаимном согласии ребенка и родителя по использованию имущества несовершеннолетнего.
Вместе с тем, справедливо отметить, что положения статьи 37 Гражданского кодекса не находятся в идеальной системе с другими нормами российского законодательства и международно-правовых документов. Именно данное обстоятельство служит причиной расширительного толкования и, соответственно, возникновения противоречий в судебной практике по данной категории дел.
Так, в качестве примера можно привести дело, в котором автор статьи участвовала в качестве представителя истца М., действующего в интересах себя и несовершеннолетнего сына А.
Доверитель автора столкнулся с ситуацией, когда органы опеки и попечительства распоряжением Главы администрации городского района отказали в предоставлении разрешения на совершение сделки мены между ним и его несовершеннолетним сыном А., мотивировав свой отказ положениями статьи 37 Гражданского кодекса Российской Федерации и тем, что такой договор якобы не соответствует интересам несовершеннолетнего.
И действительно, императивная норма статьи 37 Гражданского кодекса содержит строгий запрет на совершение возмездных сделок с несовершеннолетним (между близкими родственниками). Вместе с тем, органами опеки и попечительства не было принято во внимание то обстоятельство, что в результате заключения предлагаемого договора мены в собственность несовершеннолетнего перешло бы имущество с площадью в три раза превышающей имеющегося.
При изучении материалов дела естественным образом возник вопрос о том, насколько оправданно вмешательство в семейную жизнь доверителя и его сына с точки зрения статьи 8 Европейской Конвенции прав и свобод человека, и не представляет ли собой подобный запрет со стороны органов опеки и попечительства нарушение предусмотренного статьей 1 Протокола № 1 к Конвенции права на уважение собственности?
Речь идет о столкновении приоритетов между позитивными обязательствами государства: с одной стороны, государство должно уважать ответственность, права и обязанности родителей, которые вправе действовать в интересах несовершеннолетних детей в качестве законных представителей, с другой – наличие обязательного, установленного государством механизма получения разрешения, несоблюдение которого по общему правилу должно приводить к ничтожности сделки как противоречащей закону (ст. 168 ГК РФ).
Европейский суд неоднократно указывал, что «хотя по существу целью статьи 8 является в основном защита индивида от произвольного вмешательства со стороны органов государственной власти, она не просто обязывает государство воздерживаться от такого вмешательства: это негативное обязательство может дополняться позитивными обязательствами, неотъемлемыми от действительного уважения личной и семейной жизни» .
Таким образом, «также как и негативное обязательство не допускать произвольного вмешательства в личную и семейную жизнь человека, в его жилище и корреспонденцию, на Государство возлагается позитивное обязательство уважать весьма многочисленные личные интересы, не указанные в самой статье. Основой такой интерпретации ст. 8 служит содержащаяся в самой статье формулировка о праве человека на уважение его личной и семейной жизни и т.д., и это позволяет Суду расширить обязательства по отношению к одним только указанным правам» .
Таким образом, ограничение, установленное статьей 37 ГК РФ хотя и предусмотрено законом, но, с точки зрения Европейского Суда, этого может оказаться недостаточным, поскольку нарушение может быть признано имеющим «законное основание», если «рассматриваемый закон достаточно точен и содержит меры защиты от произвола властей».
Конституционный Суд Российской Федерации также подтвердил недопустимость аспекта «произвольного вмешательства» со стороны органов опеки и попечительства, когда положение статьи 37 Гражданского кодекса стало предметом жалобы, отметив, что «из содержания пункта 1 статьи 28 и пунктов 2 и 3 статьи 37 Гражданского кодекса Российской Федерации, не вытекает право органов опеки и попечительства произвольно запрещать сделки по отчуждению имущества несовершеннолетних детей, совершаемые их родителями» .
Отказывая в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Лазарева Владимира Ивановича на нарушение его конституционных прав, Конституционный Суд указал, что специальный порядок совершения родителями как законными представителями своих несовершеннолетних детей сделок с принадлежащим детям имуществом, закрепленный названными положениями Гражданского кодекса направлен на защиту прав и интересов несовершеннолетних и не может рассматриваться как нарушающий части 2 статью 35 Конституции, согласно которой каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами, и как противоречащий части 3 статье 55 Конституции, допускающей ограничение федеральным законом прав и свобод человека и гражданина в целях защиты прав и законных интересов других лиц.
Конституционный Суд отметил, что в соответствии с общими принципами прав и требованиями статей 2, 17 и 38 Конституции Российской Федерации решения органов опеки и попечительства - в случае их обжалования в судебном порядке – подлежат оценке судом исходя из конкретных обстоятельств дела. И здесь необходимо обратить внимание на процессуальный аспект рассмотрения дел подобной категории. Несмотря на то, что в настоящий момент установлен новый порядок оспаривания решений органов государственной власти и местного самоуправления, должностных лиц по нормам Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации, данная категория дел подлежит рассмотрению в порядке искового производства, поскольку имеется спор о праве.
Вышеприведенный анализ позиций Конституционного Суда Российской Федерации и Европейского Суда были использованы автором статьи в национальном суде в качестве обоснования заявленных исковых требований.
В результате, решением Советского районного суда города Нижнего Новгорода исковые требования были удовлетворены. Суд отменил Распоряжение главы администрации Советского района города Нижнего Новгорода и обязал Администрацию Советского района города Нижнего Новгорода разрешить совершение договора мены со следующей мотивировкой:
«из содержания абзаца 2 п. 1 ст. 28 и ст. 37 ГК РФ не вытекает право органов опеки и попечительства произвольно запрещать сделки по отчуждению имущества несовершеннолетних детей, совершаемые их родителями…
С учетом требований закона органы опеки и попечительства, проверяя законность сделки по отчуждению недвижимости, должны устанавливать, соответствует ли она интересам несовершеннолетнего и не ухудшаются ли условия проживания несовершеннолетнего, не уменьшается ли его собственность в случае, если несовершеннолетний является собственником квартиры.
Главным критерием является то, чтобы условия сделки каким бы то ни было образом не умаляли имущественные права и не ущемляли законные интересы несовершеннолетнего».
Таким образом, на примере конкретного дела было проиллюстрировано, как позиция Конституционного Суда Российской Федерации позволяет интерпретировать положения, казалось бы, императивной нормы гражданского законодательства, оставляя приоритет за соблюдением наилучших интересов несовершеннолетнего. И коллизия состоит в том, что правовым последствием несоблюдения положения статьи 37 Гражданского кодекса об обязательном получении разрешения органов опеки и попечительства на заключение договора с имуществом несовершеннолетнего продолжает оставаться признание подобной сделки незаключенной.